- В этом году наша газета опубликовала с десяток интервью, касающихся развития системы обязательного социального медицинского страхования (ОСМС), от которой зависит состояние казахстанского здравоохранения. Большинство экспертов считают, что деятельность профильного фонда (ФСМС) нужно реформировать, как минимум вывести его из подчинения Минздрава. Как вы относитесь к этой идее?

- Я много раз слышала подобные предложения, этот вопрос в своё время поднимали даже коллеги из Министерства финансов. Считаю, это не совсем целесо­образно. Финансирование медицинских услуг, которое осуществляет фонд, напрямую связано с оказанием медицинской помощи. Годами копившиеся проблемы с финансированием мы решаем в оперативном режиме. Собираем отраслевые департаменты, ассоциации, сажаем всех в один зал и спрашиваем, почему возникла та или иная проблема, что мы можем предпринять сегодня, а какие вопросы решить в перспективе.

Кто-то думает, что фонд — это только деньги. Да, он управляет финансами — почти 83 процента всего бюджета здравоохранения сразу уходит в ФСМС. Это крупный игрок и очень тесно связан с Министерством здравоохранения. Думаю, если фонд станет отдельной структурой, возникнет больше бюрократических проволочек, мы не сможем оперативно решать проблемные вопросы. В итоге будут страдать поставщики медицинских услуг и сами пациенты.

Я говорю это не потому, что Министерство здравоохранения хочет держать в своём подчинении ФСМС. Система медицинского страхования новая, её необходимо постоянно совершенствовать, отрабатывать изменения в реальном режиме, это живой процесс, и нужно, чтобы фонд и Минздрав работали сообща. В международной практике фонды медстрахования находятся в ведении министерств здравоохранения.

- Вы сами сказали, что фонд — очень крупный игрок. Проблема как раз в том, что у него слишком много функций, с которыми фонд не справляется. Что в итоге влияет на качество медуслуг. Специалисты считают, что ФСМС должен остаться только финансовым институтом. Остальные функции — формирования тарифов, мониторинга и штрафов — необходимо передать комитетам в составе Минздрава. Вы с этим соглас­ны?

- Страховая компания, которая заказывает медицинские услуги, должна самостоятельно контро­лировать их качество. Да, в Министерстве здравоохранения есть профильные комитеты, но они выполняют другие функции. Фонд — заказчик, он проверяет, насколько эффективно расходуются финансовые средства.

Какие-то функции мы у фонда уже забрали. С 1 января 2024 года он не будет заниматься тарифо­образованием. Ранее мы передали вопросы планирования местным исполнительным органам. Они лучше знают, сколько пациентов могут обратиться за стационарной помощью, сколько придут в поликлиники и т. д. Исходя из этих данных идёт формирование плана закупа медуслуг на следующий год. Все остальные функции должны остаться в фонде, потому что, повторю, они заказчики мед­услуг и отвечают за эффективное управление финансами.

- Действительно, у системы здравоохранения нет столько средств, чтобы обеспечить объём гарантий, который она на себя взяла. Отсюда проблемы с финансированием, очереди и т. д. Специалисты говорят, что обещания Минздрава только на четверть обеспечены теми деньгами, которые есть в фонде...

- Я, конечно, не соглашусь с тем, что мы только на четверть обеспечиваем гарантии финансами. Но денег в системе здравоохранения действительно не хватает. По расчетам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), чтобы система здравоохранения была устойчивой, на её финансирование необходимо выделять не менее 5 процентов от ВВП. В Казахстане в прошлом году этот показатель составил 3,7 процента.

Что касается количества медицинских услуг. В этом году мы составили новый перечень, в котором расписали виды помощи по конкретным медицинским услугам. Это базовые услуги, пациенты их уже получают, поэтому мы не стали сокращать их количество и будем стремиться к тому, чтобы закрыть взятые обязательства: ежегодно повышаем финансирование (в прошлом году оно выросло на 13 процентов, в следующем — на 20 процентов), стараемся увеличить охват населения медицинским страхованием.

- Почему не сократить количество услуг? Не сказать честно: нам не хватает денег, мы не может вам дать все, что наобещали? Пусть услуг будет меньше, но гарантированно.

- Минздрав не может сокращать услуги. Это чрезвычайно важно. Если мы сейчас сделаем это, то не добьемся дальнейшего улучшения показателей здоровья населения, ухудшим достигнутые результаты.

Кроме этого система здравоохранения развивается, появляются новые услуги, которые необходимы. Мы не можем игнорировать этот процесс. Например, недавно Казахстан первым из стран Центральной Азии приобрёл гамма-нож: если пациенты раньше были вынуждены уезжать за границу (а те, у кого не было такой возможности, умирали), сейчас люди могут получить лечение в Астане. Хирурги уже сделали порядка 2000 операций, потребность очень большая. Здравоохранение очень затратная отрасль — мы не можем исключать новые лекарственные препараты, новые технологии.

- Но вы согласны с тем, что деньги в первую очередь нужно вкладывать в первичную медико-санитарную помощь (ПМСП), выявлять пациентов на ранних стадиях, чтобы им не нужны были дорогостоящие операции с использованием того же гамма-ножа? Минздрав вместо этого вкладывает в высокие технологии, размазывая деньги, которых и так не хватает, по всем сферам.

- Вы правильно говорите, в первую очередь нужно вкладывать в ПМСП, что мы и делаем. ВОЗ рекомендует 60 процентов финансирования системы здравоохранения направлять на первичную медико-санитарную помощь. Мы в прошлом году отдали на ПМСП 56 процентов. Благодаря этому только за время внедрения ОСМС количество посещений поликлиник увеличилось с 36 миллионов до 120 миллионов. Консультации узких специалистов и лабораторные анализы выросли в семь раз, дорогостоящие услуги — в разы и т. д. Раньше многие люди вообще не получали помощь в поликлиниках, не сдавали анализы, не делали КТ, МРТ — сейчас они доступны. Это же победа!

- Вы говорите, 56 процентов бюджета здравоохранения Минздрав направляет в поликлиники. Разве не меньше?

- Да, 56 процентов, это наше достижение.

- Вы можете дать полный расклад того, как тратятся деньги в системе здравоохранения?

- Да, можем. Я дам поручение фонду медстрахования, они предоставят данные за этот год. (На момент написания интервью данные редакция не получила. Как только это произойдет, обещаем их опубликовать. — О. А.)

- Вспомним главный принцип ОСМС: деньги идут за пациентом...

- Да, эта функция реализована: ты получил услугу в поликлинике — фонд за неё заплатил.

- Если бы деньги шли за пациентом, сплошь и рядом не было бы случаев, когда человек обращается за помощью, а ему говорят: “Все, средства, которые нам выделил фонд, закончились. Ждите или получайте услугу платно”.

- Есть плановые услуги, которые пациент может и подождать. Это общепринятая практика. Этого не избежать. Что касается моментов, когда говорят, что деньги закончились. Со следующего года поликлиника, которая заключает договор с фондом медстрахования, может получать финансирование не в равных долях в течение года, как это было раньше, а в зависимости от потребности. Поликлиники будут учитывать сезонность, половозрастные особенности своих пациентов, структуру заболеваемости и т. д. Это должно сделать финансирование более гибким и уменьшить количество случаев, о которых вы говорите.

- Минздрав не отказался от идеи не выдавать незастрахованным гражданам водительские права, право на хранение оружия и медицинские справки? На какой стадии эти предложения? Нашли ли они поддержку в других ведомствах?

- Вопрос вовлечения граждан в систему медстрахования обсуждается очень активно, и он требует солидарных усилий, межведомственного взаимодействия. Это не только проблема Минздрава, ею должны заниматься местные исполнительные органы, Министерство труда и социальной защиты, комитет госдоходов Минфина. Закон о медстраховании обязателен для всех, но три миллиона человек его не исполняют. Один миллион из них, если судить по базам данных, самодостаточные, благополучные люди, которые не платят взносы в фонд. А потом возмущаются, что не могут получить услуги в поликлиниках.

Ввести ограничения для незастрахованных в системе ОСМС граждан — это не наше ноу-хау, подобную практику применяют в разных странах. Коллеги из других министерств рассмотрели наше предложение, но говорят, что по закону при оказании гос­услуг не должно быть никаких ограничений.

- Я вас правильно поняла: другие госорганы Минздрав не поддержали и эти поправки, скорее всего, не появятся?

- Мы обсуждаем этот вопрос. Внесли проект поправок в гос­органы, будем продолжать работу. В целом поддержка на этот счёт у нас есть.

- Если продолжить разговор об ограничениях: министерство не планирует ввести наказание для родителей, которые отказываются вакцинировать своих детей от опасных инфекций? Штраф? Платная медпомощь в том случае, если ребёнок или сам взрослый заболел?

- Нет, Минздрав не планирует внедрять какие-то ограничения для таких родителей. Мы делаем ставку на информационную работу.

- Вы как руководитель ведомства чувствуете свою вину за то, что Казахстан сейчас занимает лидирующее место в мире по заболеваемости корью? Одна из причин, на мой взгляд, в том, что мы упустили момент и начали делать дополнительную вакцинацию только через полгода после начала вспышки этого заболевания.

- Мы давно упустили этот момент. За последние 10-15 лет скопилась большая иммунная прослойка невакцинированных людей, которая и привела к вспышке. Почему дополнительная вакцинация началась только осенью? Невозможно охватить вакцинацией всех — надо было выявить группу риска. Во время прошлой вспышки болели подростки — прививали их. Сейчас — дети до пяти лет, делам упор на эту категорию. Вспышка сейчас наблюдается во всем мире, с вакцинами были проблемы, но мы ещё весной предупредили поставщиков, что Казахстан закупит дополнительную партию. Нам нужно было время, чтобы посчитать, сколько её будет нужно.

- Не считаете, что опоздали?

- Решение принималось по тем данным, которые предоставляли нам специалисты в этой области.

- Вы читаете, что о вас пишут в СМИ, в соцсетях? Знаете, что вас считают министром, до которого невозможно достучаться? Ждут вашей отставки? Как к этому относитесь?

- Я читаю. И если критика конструктивна, она помогает мне двигаться дальше и совершенствовать свою работу, благодарю этих людей и критику принимаю. А если пишут просто: “Она мне не нравится, пусть уходит”… Это тоже мнение, оно может быть у каждого.

- Каким прошедший год был для нашей медицины? Как вы его оцениваете?

- Это был хороший год. Есть основные показатели здоровья населения, которые оценивают систему здравоохранения, они улучшились. Значит, система работала и оказывала медицинскую помощь, спасая тысячи и тысячи жизней.

- Ажар Гиниятовна, когда вас слушаешь и читаешь, у вас все всегда хорошо. Любые провалы в политике Минздрава вы пытаетесь оправдать. Почему? Вам сложно признавать ошибки?

- О каких именно ошибках вы говорите? Скажите конкретно, я вам отвечу.

- Речь не о конкретных ошибках, а о критике вообще. Просто когда с вами говоришь, ощущение, что в нашей медицине все хорошо и нет никаких проблем.

- Система здравоохранения несовершенна, проблемы были, есть и будут, и не только у нас. Основные я перечислила: недофинансирование отрасли, неполный охват ОСМС, недостаточная ответственность поставщиков услуг и самих граждан за своё здоровье и т. д. И мы стараемся их системно решить.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА и Андрея ХАЛИНА, Алматы