Прошлая неделя была омрачена событиями в Махачкале и Дербенте. В череде новостей в этот трагический день незаметно проскочили сообщения об аресте отца двух ликвидированных боевиков, главы Сергокальского района Дагестана. Суду ещё предстоит выяснить, насколько велика вина отца в том, что он знал и не сообщил о намерениях своих детей. Как и издревле встаёт вопрос: отвечают ли дети за родителей, а главное, отцы за детей?

Однажды мать одной студентки со слезами укоряла меня. И в моем лице, думается, критиковала всех преподавателей. Она отправила дочь учиться в южную столицу – умницу, отличницу, занимавшую призовые места в учебных и спортивных олимпиадах, получившую в районе чуть ли не единственной грант и на проводы которой пришел сам аким. На первых же каникулах увидела дочь, облаченную с ног до головы в новую одежду. Повинуясь материнским чувствам и ощущая неловкость перед соседями, надеялась всё же на временность увлечений дочурки, а с другой, осознавая свою неопытность в религиозных делах, полагала, что ничего в этом плохого не случится. Однако дочь поменялась не только в одежде. Вдруг на пустом месте стали возникать споры, упреки родных в несоблюдении канонов, в общении предпочтение новых друзей.

Тогда несчастная мать спрашивала меня: разве учебные заведения, вузы и колледжи не несут ответственности за вверенных им учащихся? Ведь родители, отправляя детей на неблизкие расстояния, собирая последние деньги на их обучение, возлагая надежды на высшее образование, которое обеспечит детям шанс на достойное будущее, доверяют преподавателям и вузам самое ценное, что у них есть. Ведь нередко в рекламных буклетах можно прочитать, что студенты будут в полной безопасности. Почему, задавая этот вопрос деканату, она вновь и вновь слышит: «За детей отвечает не вуз, а родители»? И чем же вы там тогда занимаетесь в ваших городах, если наши дети, кровь от крови нашей, вместо университетских дипломов, получают «путевки» в другую жизнь?

Конечно же, вузы и колледжи не в состоянии отвечать за всех. Но и упреки родителей не лишены оснований. Несмотря на то что в новостях мы чаще слышим о платочках девочек в средней школе и о молитвах на камеру мальчиков, необходимо признать, что молодежь знакомится у нас серьёзно и надолго с атрибутами и канонами религии в возрасте, где-то соответствующем студенчеству. Несомненно, значительную часть религиозного юношества составляет поколение NEET (молодые люди, которые не работают и не учатся), неустроенная сельская и городская молодежь. Однако и факт того, что в среде студентов идёт заметный рост молодых людей, предпочитающих религию учебе, тоже просто так не скрыть. При этом происходит такое чуть ли не повсеместно, и не в религиозных, а в светских, классических, научных учебных заведениях.

Говорить о том, что это только личное желание школяров, преувеличено. Замечено, что если идёт подобный рост излишней религиозности в университетах или в учебных группах, то где-то обязательно поблизости будет миссионерский центр или на учащихся вышел опытный агитатор. К сожалению, подобным центром притяжения, к примеру для тех же студентов КазНУ им. аль-Фараби, является расположенный поблизости Египетский университет исламской культуры «Нур-Мубарак» (кстати, не раз находившийся в поле внимания масс-медиа).

Однако сваливать всё только на миссионеров тоже не верно. Если студент, изначально желавший получить классическое образование, посередине, а то и в начале своей учебы вдруг увлекается религией больше, чем лекциями и лабораторными, то родители вправе упрекнуть преподавателей в неумении заинтересовать и увлечь своих подопечных. С другой стороны, контролируют ли вузы и колледжи в полной мере всех посещающих общежития и учебные корпусы сторонних (и задействованных) лиц? И речь идёт не только о «гостях», но и о профессорско-преподавательском составе. Нередко сегодня можно услышать от молодых людей, что интерес к религии (вероятно, не к науке?) заложил тот или иной преподаватель.

Арман Кудабай, журналист, преподаватель КазНУ им. аль-Фараби